Ночное задержание Алексея Улюкаева для системных политических деятелей и крупных чиновников – событие ничуть не менее страшное, чем убийство Бориса Немцова для соратников и единомышленников последнего. В обоих случаях произошло немыслимое, то, к чему никто не был готов: одно дело – критиковать, пугать и даже шельмовать, совсем другое – убивать или арестовывать. К критике и ругани в свой адрес министры экономического блока давно привыкли, а вот ночное задержание – это выход ситуации на совершенно иной уровень. Осталось только понять, что это за уровень такой, кто еще может попасть под раздачу и к чему все это приведет.
Многим наблюдателям сразу пришел в голову 1937 год, но все-таки это слишком притянутая за уши параллель. Аресты высокопоставленных деятелей тогда тонули в мясорубке тотального террора, который так или иначе затронул миллионы вполне обычных людей. Как бы мы ни пугали себя, но никакого массового террора в нашей стране, к счастью, нет.
Но некоторые аналогии со сталинскими репрессиями все-таки можно провести. Прежде всего надо отметить, что в очередной раз в нашей политической практике тяжелые обвинения и демонстративные репрессии против высокопоставленных чиновников становятся козырем для власти и решают сразу несколько важных для нее проблем.
Логика уменьшения пирога
Во-первых, она в очередной раз демонстрирует всему обществу решимость в борьбе с коррупцией – причем под удар опять попадает вовсе не тот, на кого чаще всего указывали оппозиционеры, а выбранный по какому-то другому принципу человек. Во-вторых, Путин демонстрирует определенным группам своих сторонников, что он – тот самый жесткий и решительный лидер, о котором они так мечтают. Это тем более эффективный шаг, что Улюкаев по стечению ряда обстоятельств считается «либералом». То есть приунывшие было при Кириенко «борцы с либералами» получили хороший повод радоваться и обсуждать перспективы новых посадок. В-третьих, в условиях ухудшающегося состояния отечественной экономики власти было необходимо предложить обществу потенциального «вредителя», и министр экономики, обвиняемый во взяточничестве, – почти идеальный вариант, особенно в ситуации, когда премьер-министра пока решили не трогать. В-четвертых, и это тоже не стоит упускать из виду, нечто важное Путин сообщает и своему окружению: неприкосновенных больше нет и любой может попасть в разработку, причем с его согласия. Едва ли стоит сильно жалеть этих господ: в стране, где в том числе и с их согласия обычных людей сажают за репосты в соцсетях и участие в пикетах, все это рано или поздно должно было случиться.
Наконец, ударом по Улюкаеву решаются и специфические аппаратные задачи: выведение из игры самого министра, показательное наказание его за какие-то корпоративные проступки, освобождение места для кого-то другого. Учитывая специфику организации нашей власти, как раз эти причины и стоит рассматривать как самые вероятные.
Но помимо этого всем нам демонстрируется и определенная беспомощность власти, причем на самом верхнем ее уровне: с одной стороны, и там цветет взяточничество, а с другой – получается, что никаких мирных, политических способов решения внутриэлитных конфликтов больше не осталось и если от кого-то надо избавиться, то остается только публичное задержание силовыми органами.
Можно предположить, что точечные репрессии против высокопоставленных чиновников будут продолжаться и даже усиливаться по мере ухудшения положения в экономике. Но, пытаясь таким жестким способом принудить аппарат к бескорыстной и эффективной деятельности на благо отечества, верховная власть демонстрирует обществу свою бесперспективность: получается, что внутри пресловутой вертикали полно жуликов и взяточников. Каждый новый арестованный за взятки чиновник или силовик будет лишь приближать все общество к неминуемому выводу: выходит, что все они там такие, а значит, и менять надо всю систему.
Автор – президент Института развития и модернизации общественных связей, Екатеринбург