Сегодня важнейшим для России является 2018 год. Не потому, что страна примет чемпионат мира по футболу, а потому, что 2018 год является ближайшим горизонтом планирования.
Во вторник стало известно, что Минфин готов вернуться к обсуждению налогового маневра после 2018 г. (см. статью на стр. 04). Примерно о том же Антон Силуанов говорил 17 ноября в Госдуме, отвечая на вопрос о прогрессивной шкале НДФЛ: «Этот вопрос может быть рассмотрен где-то после 2018 г., когда стабилизируется экономическая ситуация». Мораторий на повышение налогов, обещанный Владимиром Путиным, тоже ориентирован на 2018 г. (до 2019 г.). Вице-премьер Ольга Голодец обещала до 2018 г. не повышать пенсионный возраст.
В самом общем виде до 2018 г. отложены надежды на какие-либо реформы – этот год и в календаре у системных либералов. Разве что Алексей Кудрин раньше предлагал как бы приблизить 2018 г., перенеся президентские выборы (на которых понятно, кто победит) и начав реформы побыстрее (сейчас уже не предлагает).
Путин решил не трогать налоги
Налоговый режим может остаться неизменным до 2019 года
Да, это привычная для России практика – раньше горизонты виднелись в 2012, 2008, 2004 гг. И горизонты помельче, не такие красивые, в 2016, 2011, 2007 гг. – в годы выборов Думы. У нас считается, что перед выборами резких движений делать нельзя, а после выборов возникает окно для реформ. Реформы эти, как показывает опыт, все равно не происходят. Но почему же мы так зависим от выборов в экономическом планировании и практике, если их результат вроде бы всегда предрешен?
Демократия в принципе неудобна для крупных реформ из-за политических бизнес-циклов, связанных с выборами, и разделения властей, позволяющего блокировать решения. У автократий есть свои препятствия. Но хуже всего проводить реформы в электоральных автократиях, пишет политолог Владимир Гельман, здесь к политическим бизнес-циклам и коалициям соискателей ренты добавляется политизированный контроль государства над экономикой и силовым аппаратом, а патронат элит и масс в сочетании с покупкой их лояльности задает стимулы, не способствующие успеху реформ.
Чрезвычайная централизация управления и его ручной характер приводят к тому, что правительство пытается выполнять противоречивые поручения президента, перед которым стоят противоречивые задачи: вроде бы и надо проводить реформы, но одновременно нужно сохранять баланс внутри своей «выигрышной коалиции». И привычка к высокому рейтингу работает негативно: малейшее его снижение выглядит угрозой.